Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
ЛЕОНИД РЕЗНИК родился в Белоруссии. Позднее, поступив в Ленинградский Политехнический Институт, перебрался в северную столицу. В 1990 году переселился в Израиль, где и живет сейчас в городе Афуле.
Фантастику всегда предпочитал другим жанрам.Довольно естественно, что оказался среди отцов-основателей Ленинградского КЛФ «МИФ-ХХ». На его заседаниях зачитывал вслух свое первое сравнительно крупное произведение, повесть «Дикарь». Посещал семинар молодых писателей-фантастов под руководством Бориса Стругацкого. Вместе с Андреем Николаевым издавал «Измерение Ф», один из первых в Советском Союзе фэнзинов.
отрывок из произведения:
...Почти все люди сильны задним умом. Фразы типа: «Я же говорил...» — одни из самых популярных. Под любую неожиданно открытую истину с легкостью подбирается цепочка из событий давнего и недавнего прошлого. А некоторое время спустя все это осеняется ореолом собственной прозорливости: «Я так и думал!.. Я давно подозревал...» Попытаюсь быть оригинальным. Я никогда не думал ни о чем подобном. Я никогда ничего не подозревал. Только слепой и глухой мог проходить мимо очевидных фактов, но я ухитрялся делать это со стопроцентным зрением и абсолютно здоровым слухом. Возможно, речь надо вести о душевных слепоте и глухоте, но мне о них ничего не известно.
Я абсолютно не помню свое раннее детство. Нормально? Да. Но почему, в моей памяти если что и осталось из тех времен, так это жаркое солнце, теплое море и горячий белый песок? Странные воспоминания для ребенка, родившегося и выросшего в Ленинграде, не так ли? Младшие классы, старшие классы...Детство как детство? В школе — да. А вот дома... Даже непонятно, с чего начать. С квартиры? С родителей? С домашнего быта? Начну с родителей. Все-таки, самые близкие люди.
Отец мой работал патентоведом. Если точнее, так было записано в моем классном журнале и в разных других школьных документах. Скорее всего, эта версия школьными бумагами не ограничивалась. Но уж теперь-то я точно могу сказать, что в этом самом НИИ, где он числился, никто о моем отце не слышал.
Из всех слов производственной тематики мне доводилось слышать только одно — «командировка». Так говорила мать, когда отец исчезал на неделю — другую. Большую часть остального времени он проводил дома. Ему не надо было на работу ни к 8 часам, ни к 9, ни даже к 12. Слово «отпуск» в нашей семье не произносилось.
Мать «работала» примерно так же, только что не ездила в «командировки» и числилась художником-оформителем. Правда, она много читала и рисовала, иллюстрировала прочитанное, но куда шли все эти рисунки, мне было неизвестно. Если добавить, что отец владел несколькими языками и хранил в своей библиотеке (закрытой для меня) множество зарубежных книг и журналов, то можно понять, как в классе четвертом-пятом мне удалось заподозрить в своих папе и маме иностранных шпионов. Я долго думал, куда бы об этом сообщить, но потом набедокурил в школе, отца вызвали, он (как это ни странно) встал на мою защиту и поругался с учительницей, а я, преисполненный благодарности, обо всем забыл.
С первых классов школы отец пытался приобщить меня к спорту. То ли виной тому были мои способности (вернее их отсутствие), то ли патологическая лень (мнение отца), но нигде я не добивался ни малейшего успеха, а телосложение мое оставляло желать лучшего. С изучением иностранных языков (еще одна мания отца) дело обстояло примерно так же. И платные курсы, и отцовские эксперименты, когда он пытался преподавать сам, были бесполезны. Английский, французский и экзотический итальянский не затронули моей памяти точно так же, как если бы я проходил их в школе (школа у меня была редкая, с испанским языком).
К десятому классу отец во мне полностью разочаровался. Его не радовали хорошие оценки, не расстраивали плохие, а мое поступление в политех, похоже, вообще не тронуло. Начало казаться, что сын-середняк попросту не устраивал моего отца, и он старался забыть обо мне, как о досадном эпизоде (вернее, одном из эпизодов) в своей биографии.
В матери было больше душевной теплоты. Она с интересом выслушивала рассказы о школьной жизни, сердилась за двойки, ходила на родительские собрания, интересовалась, какая из одноклассниц, по моему мнению, симпатичней. Она заботилась о моей одежде, да так, что у меня никогда не было желания приобрести что-нибудь особо модное, все уже было. Мой призыв в армию перед окончанием первого курса института мать восприняла с большой тревогой. Отец же, напротив, оживился и даже был рад.
Если вспоминать квартиру и быт, то странностей можно обнаружить намного больше. Я жил в самом центре города, в районе сплошных коммунальных квартир. Да и наша считалась коммуналкой. Но... Невозможно заставить ребенка молчать о том, что его окружает. Почти каждый день мои одноклассники рассказывали о квартирных баталиях, о пьяных дебошах соседей и тому подобном. В нашей «коммуналке» ничего подобного не было. Огромный коридор всегда пустовал, а на кухне царило запустение. Чаще чем раз в два дня встретить кого-либо из соседей не удавалось. В комнатах за стенами всегда стояла мертвая тишина. Все это было очень странно, но... почему-то не вызывало даже намека на удивление...