Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Для произведений блестящей австралийской писательницы Найо Марш характерны не только острая детективная интрига, но и хороший язык, глубокое проникновение в психологию героев, мягкий юмор и здравый смысл.
отрывок из произведения:
«...Мое двуличие, — писала мисс Рикерби-Каррик, — беспредельно!» Она рассеянно взглянула на кончик шариковой ручки и громко откашлялась.
«Взять хотя бы, — писала она, — мою филантропию. Или, скорее, так как я не против словотворчества, мои добродеяния».
— Нет! — вслух воскликнула она. — Это не годится. Добродеяние — отвратительное слово, просто ужасное.
Оглянувшись, она встретилась глазами с худенькой дамой в темно-синем полотняном платье, сидевшей на чемодане, как и она сама.
— Добродеяние, — повторила мисс Рикерби-Каррик. — Как по-вашему, остроумное это слово?
— Это зависит, вероятно, от контекста.
— Вы с таким удивлением глядите на меня.
— Да? — спросила Трои Аллейн, которая и в самом деле с изумлением смотрела на свою собеседницу. — Простите, я задумалась, я сейчас была где-то за тысячу миль отсюда.
— Хорошо бы и мне там же оказаться. Или нет, — поправилась мисс Рикерби-Каррик, — я опять неточно выразилась: хорошо бы мне очутиться где-то за тысячу миль от самой себя. Уверяю вас, — добавила она и снова что-то застрочила в своей тетради.
Трои внимательно оглядела ее. Сидящая перед ней фигура была скорее нелепа, чем смешна. Все нескладно. Казалось, кто-то бросил в нее унылый свитер, бордовый костюм, а чуть повыше вязаную жокейскую шапочку, а они так и прилипли. У нее была странная манера выставлять зубы, растягивая рот, отчего казалось, что она то и дело усмехается. Вцепившиеся в ручку пальцы были искривлены артритом.
— Мое имя, — представилась она, — Хейзл Рикерби-Каррик. Приходская старая дева. А вас как зовут?
— Аллейн.
— Миссис?
— Да. — И, минуту помедлив, добавила, поскольку этого, очевидно, от нее ждали:
— Агата.
— Странно, — недовольно сказала мисс Рикерби-Каррик. — А я решила, что вы К. Дж. З. Андропулос, каюта 7.
— Каюта действительно была заказана кем-то по фамилии Андропулос, но в последнюю минуту заказ отменили. Это произошло только сегодня утром. Я тут случайно оказалась... по делу, увидела объявление и почему-то вдруг решила взять билет, — сказала Трои.
— Вот оно что? Занятно. — Они помолчали. — Стало быть, едем вместе? В странствие по реке, — заключила мисс Рикерби-Каррик цитатой из брошюрки.
— Вы едете на «Зодиаке»? Да, мы будем вместе, — сказала Трои, надеясь, что ее слова звучат достаточно дружелюбно. Мисс Рикерби-Каррик прищурила глаза, выставила зубы и заметила, что им, наверное, предстоит весьма приятный вояж. Некоторое время она разглядывала Трои, а потом снова начала писать. По булыжной мостовой подъехала блестящая машина и остановилась чуть поодаль. Из машины вышел шофер в форменной одежде; подойдя к причалу, он надменно осмотрелся, вернулся, что-то сказал в заднее окошко невидимому пассажиру и снова уселся за руль.
«Я прихожу в ужас, — писала в тетради мисс Рикерби-Каррик, — когда задумываюсь о мотивах, побуждающих меня действовать. Вот пример. В моем кругу (конечно, весьма узком) меня считают очень милой и доброй особой, которая всегда готова всем помочь. Мне это очень нравится. Люди приходят ко мне с горем. Бросаются мне на шею и плачут. И я так довольна! Я на редкость хорошо умею быть хорошей. Уверена, что они рассказывают друг другу, какая я хорошая. «Хей Рикерби-Каррик, — говорят они, — такая хорошая». И я вправду такая. Я делаю все, чтобы поддержать свою репутацию. Я иду на жертвы, самоотверженно веду себя в автобусах, стоймя стою в метро и уступаю место в очередях. Я навещаю престарелых, утешаю обремененных горем, и если им это не нравится, это уж их печаль. Сама поражаюсь, до чего я хорошая. О горе, горе, горе мне».
На раскрытую страницу упали две капли. Мисс Рикерби-Каррик громко шмыгнула носом...
«...Мое двуличие, — писала мисс Рикерби-Каррик, — беспредельно!» Она рассеянно взглянула на кончик шариковой ручки и громко откашлялась.
