Ладошки, у меня РАНЧИК РОДИЛСЯ! :-)
...
Уважаемые давние поклонники и посетители Ладошек!
Я запускаю коммьюнити-сайт, новый проект, а вы все, будучи
https://www.facebook.com/run4iq
Бег для интеллектуалов.
Бег для интеллекта.
Бег "за" интеллектом. Он сам не придёт ;-)
Ранчик родился!
Андрей AKA Andrew Nugged
Ладошки служат как архив программ для Palm OS и Poclet PC / Windows Mobile
и разрешённых книг с 15 окрября 2000 года.
Майкл Грейтрекс Коуни — один из виднейших представителей английской НФ. Он родился 28 сентября 1932 года в Бирмингеме. После окончания колледжа служил в Королевских ВВС, затем работал бухгалтером, финансовым аналитиком.
В фантастике Майкл Коуни дебютировал в 1969 году, рассказами «Шестое чувство» и «Симбионт». За годы писательской карьеры он обращался к различным жанрамфантастики, от фэнтези до сатирической и «твердой НФ». Майкл Коуни — автор более полутора десятка романов, среди которых — «Зеркальный образ» (1972), «Бронтомех!» (1976), «Дрожь» (1973), «Здравствуй, лето, и прощай», «Друзья играют в ящик» (1973), «Небесный паровоз» (1983) и др. На его счету также свыше полусотни рассказов и повестей.Произведения писателя неоднократно претендовали на самые престижные профессиональные премии, в том числе — на «Хьюго» и «Небьюлу».
отрывок из произведения:
— ...Когда вы в последний раз выходили из своей комнаты?
Его губы двигались: толстые губы, не чувственные, но слегка надменные. В выговоре ощущалась какая-то цепкость, словно он пробовал на вкус каждое слово, отметая всякий словесный мусор, прежде чем его речь достигнет ушей слушателей. Губы гармонировали со всем его лицом, широким, круглым и как следует откормленным. Он источал добродушие. Это был человек, умевший заводить друзей и правильно подбирать выражения в разговоре.
— Когда вы последний раз выходили из своей комнаты?
Его глазки, поблескивая между складок плоти, добродушно рассматривали меня. Они как бы говорили, что мне не о чем беспокоиться.
И я им поверил, так как это был путь наименьшего сопротивления.
— Кажется, в прошлом месяце, — ответил я.
— Время утратило всякое значение? — он сочувственно кивнул мне.
На его покрытом кожей письменном столе лежала только одна папка — мое дело, и, открыв ее, он стал перелистывать страницы. Он начинал лысеть; я это заметил, когда он наклонил голову при чтении, — я еще задал себе праздный вопрос, беспокоит ли его это.
— Что вас беспокоит? — спросил он, сверхъестественным образом переиначив мои мысли. — Рождаемость, перенаселенность. Марс, проблема питания? Когда вы сидите в своей комнате, появляется ли у вас ощущение, будто вас заперли? Что-то давит?
— Нет, — чистосердечно ответил я.
— Почему же вы тогда не выходите на улицу? — спросил он.
В его прямоугольном кабинете стены были желтые, а потолок — зеленый, и за спиной этого человека синело распахнутое окно, откуда открывался вид на крыши, теряющиеся в бесконечной дали.
— Так почему же вы не выходите? — спросил он.
— Видимо, потому, что не хочу. — Я не думал, что такой ответ его удовлетворит, но он зеленой шариковой авторучкой сделал пометку в лежавшей перед ним папке.
— При выборочной проверке на пульте управления Центральной выяснилось, что ваша дверь не открывалась вот уже два месяца. Вас нашли в кресле, рядом с горой еды, и 3-V был отключен. Поставили диагноз «хроническая апатия», я думаю, правильный диагноз, и привезли вас сюда.
— Чертовы стукачи, — пробормотал я так глухо, чтобы он не расслышал. Он-то был ничего, а вот Центральной я на дух не брал. Повсюду суют свой нос!
— Большой город, — продолжал он. Его звали Форд; это имя украшало маленький пластиковый значок на куртке. — В большом городе почувствовать одиночество проще простого. Людям, кажется, наплевать... Сколько вам лет, Джонсон? Тридцать? Тридцать один? Вы еще так молоды, что можете иметь друзей.
Я издал горький смешок. У меня были друзья! Те, что живут за ваш счет, пьют все, что у вас есть, захватывают все, что вам принадлежит, и доводят вас до безумия бесконечным нытьем по сверхпустяковым поводам.
— Я вполне удовлетворен обществом самого себя, — холодно заметил я.
Он как-то чудно поглядел на меня, приподняв одну бровь.
— Странно, что вы так сказали.
— Странно?
— Я так часто слышал эти слова от людей, сидевших на том самом месте, где сейчас сидите вы. Они говорили мне — по-видимому, совершенно искренне, — что они очень счастливы в обществе самих себя. Когда-то я им верил. Я отпускал их, предоставлял их самим себе, и через какое-то время они кончали жизнь самоубийством. Я знаю, бессмысленно говорить вам, чтоб вы взяли себя в руки, а потом отослать вас домой. Вы нуждается в лечении...